Роль женщины в скандинавском обществе. Нордическая внешность: что это такое? В обществе того времени, как мы уже говорили выше, были разрешены и разводы

Сразу оговорюсь, я считаю, что обществу еще есть много над чем работать в вопросах равноправия полов, например, в сфере защиты труда, но, на мой личный взгляд, многие постулаты, проповедуемые феминистками, в большинстве стран (за исключением исламских) не работают не потому, что этому мешают «злобные самцы», а потому что образ мышления среднестатистической женщины (не берем сейчас в расчет яркие исключения из правил, составляющие не более 20 процентов от всего женского населения планеты) от идеалов феминизма весьма и весьма далек.

Исключение — жительницы скандинавских стран, им феминизм идет также, как красные платья испанкам или туфли на каблуках россиянкам.

Думается, тут все дело в истории. Взять, к примеру, США. Женщинам путь к недосягаемым карьерным вершинам в Америке был фактически закрыт до конца 60-х годов прошлого века. Приличная дама в первую очередь должна была стать заботливой матерью семейства, что отлично высмеяли в «Стэпфордских женах».

Кадр из фильма «Стэпфордские жены»

В том числе и поэтому американские феминистки так неистово активны, память о временах, когда женщина могла рассчитывать максимум на место старшей секретарши еще очень и очень жива. Кстати, равноправие полов в Америке принесло женщинам не только радости, но и кучу проблем, к примеру, теперь в делах об опеке над ребенком мать и отец имеют равные права, что скорее мешает женщинам, чем помогает.

Кадр из сериала «Безумцы»

Современной американской индульгенцией нежеланию заводить семью и запирать себя на кухне принято считать сериал «Секс в большом городе», героини которого стали ролевыми моделями для большинства девушек вне зависимости от возраста и страны обитания. Но четыре верные подружки за исключением экстравагантой во всех отношениях Саманты тоже приходят к простому женскому счастью, пусть и на протяжении своего крестового похода ножки их были обуты в туфельки Jimmy Choo или Christian Louboutin.

В СССР, наоборот, женщина была товарищем и братом, а Валентина Терешкова полетела в космос в далеком 1963-м году, когда американским дамам приходилось довольствоваться ролью хозяйки дома. Наши бабушки и мамы работали на стройках наравне с мужчинами (после войны, кстати, нехватка мужских рук была очень ощутима), руководили отделами разнообразных НИИ, вкалывали на фабриках, при этом воспитывали детей, неустанно кашеварили, стирали-убирали и далее строго по списку. Разве что машины не водили, но в Союзе их и на мужчин не хватало.

В девяностых же, когда железный занавес окончательно пал, а по телевизору начали транслировать незабвенную «Санта-Барбару», российские девушки сразу принялись мечтать о сладкой жизни домохозяйки. Поменялось ли что-нибудь сегодня? Да, в целом нет. Процентов 20 наших девушек, действительно, жаждут карьерных высот и самореализации, 80 же хотят иметь крепкий тыл, любящего мужа, заниматься семьей, работать для удовольствия «себе на булавки», путешествовать и жить припеваючи. Плохо это? Конечно, нет, это, пожалуй, самые естественные женские желания.

С южной Европой же получилось совсем смешно. C середины 50-х, когда европейская экономика была на подъеме, и до восьмидесятых годов прошлого века женщина, став матерью, часто посвящала себя дому, а прекратилось это, по большей части, по банальным экономическим причинам, просто зарплаты одного члена семьи сегодня в Европе зачастую не хватает на достойную жизнь.

Феминизм же в его современной ипостаси привел к самоликвидации у мужчин хороших манер, причем случилось в девяностых, то есть почти через полвека после того, как даже во Франции женщин стали пускать на избирательные участки. Сегодня это выражается в следующем: тяжести носить вам помогать не будут, пока вы сами об этом не попросите, дверь не откроют, пальто не подадут и далее по списку. Одна моя знакомая итальянка после переезда в Москву была шокирована тем, что незнакомый мужчина помог ей донести до метро комнатную батарею, которую она, гордо водрузив себе на спину, тащила на новое место жительства, в Италии, говорит, такой случай — редкость, как яйца Фаберже.

Кстати, данные проявления невнимания поначалу шокируют наших соотечественниц, решивших закрутить роман с европейцем. Правда, к чести европейских мужчин, они быстро вспоминают галантные манеры своих дедушек, если, конечно, не стесняясь озвучивать им свои претензии. При этом в южной Европе женщины по большей части тоже ориентированы не на активную общественную жизнь, а на простое-женское «был бы милый рядом», правда, с одним отличием, тут часто заводят детей, не вступая в официальный брак, впрочем, система финансового обеспечения детей в Европе очень продумана, и матери ничем не рискуют, а совместные кредитные узы при покупке дома иногда оказываются куда более крепкими, чем брачные.

Из всех стран Европы феминизм, на мой взгляд, органичнее всего вписался в представления о женском счастье в скандинавских странах. После посадки в аэропорту Рейкьявика обращаю внимание, что все девушки без исключения тут лихо управляются с тяжеленными сумками, а мысль о сильных мужских руках, похоже, им и в голову не приходит, то же самое отмечаю и в Дании, и в Норвегии; в Швеции же на фестивале викингов вижу, как красивые белокурые фемины неистово бьются на мечах наравне с мужчинами, а любимое хобби многих моих знакомых исландок — охота, ходить с ружьем на диких зверей.

Впрочем, не сумками и ружьями едиными. Главное, в отличие от тех же итальянок, для жительниц Скандинавии общественная жизнь не менее важна, чем их личная, да и интересы социума зачастую могут перевесить персональные желания и стремления. Скандинавская женщина - сильная женщина, и сила, которую они источают вне зависимости от того, чем занимаются в данный момент - главное составляющее их сексуальности.

Думается, дело тут в тех самых исторических корнях. Как известно, викинги всегда строго отделяли «войнов» от «не войнов», к примеру, для тех, кто не пал на поле брани, даже был отведено другое царство мертвых, менее престижное, чем легендарная Валгалла. Судьба женщины в обществе викингов тоже могла быть вариативной, но тихими и забитыми они никогда не были, если, конечно, не принадлежали к рабам. Именно женщина, даже если ее удел ограничивался лишь заботами о хозяйстве, была в доме хранительницей ключей, а значит, именно она считалась в доме хозяином и зачастую принимала ответственные решения, от которых напрямую зависело выживание ее семьи.

Женская сила не порицалась, напротив, превозносилась, вспомним хотя бы «Песнь о Нибелунгах» или легендарную воительницу Лагерту, вступающую в бой наравне с мужчинами. Да и женское избирательное право в той же Швеции было впервые введено аж в 1718-ом году, правда, распространялось оно лишь на женщин, состоящих в гильдиях и платящих налоги.

На фото: Лагерта, сериал «Викинги»

Думается, секрет органичности скандинавского феминизма в том, что женщины тут не просто стремятся быть сильными и социально активными, потому сейчас этого требует от них общество, а в том, что эта роль для них не менее естественна, чем роль матери и жены, ведь, если в детстве ты слушала сказки о том, как прекрасная дева разрубает мечом войнов, то мысль, что после битвы меч ей поможет донести домой поклонник, просто нелепа.

.
Вопросы гендерных аспектов древнескандинавского общества поднимались уже неоднократно. Роль женщины в социуме, половозрастное распределение обязательств, отошение к старикам и детям, etc...

Данный обзор суммирует отдельные фрагменты этих исследований, имеющий отношение к женщинам .

Кроме чисто культурологического момента, материал будет весьма полезен игрокам на проект "АЛЬТИНГ - 1000". Ведь на ролевых проектах неоднократно возникают споры о месте женских персонажей. Отчего многие игроки женского пола любят трансгендер и выступают в мужских персонажах -
аргументом служит средневековый постулат что "женщина - сосуд порока", и потому никакой активности тогдашнее общество ей не предоставляло.
http://langedoc.narod.ru/lifestyle/woman.htm
Впрочем, бурчат и на Киевскую Русь. На неполноценность женского населения даже до эпохи теремного затворничества
http://bibliotekar.ru/polk-11/16.htm
Про "Домострой" мы и вовсе молчим!

Аналогично и в античном полисе женщина служила лишь для ведения внутридомашнего хозяйства и рождения детей. Исламский Восток - всё езё хуже: достаточно прочесть постулаты шариата...

Однако и в этих социумах всё далеко не так просто!
Если взять то же классическое Высокое Средневековье, то были регионы, где женщина играла видную роль ! Где историкам осталось немало имён женщин - деятелей искусств и наук.

Так и представители эллинистической эпохи очень даже обратили внимание на интеллект и активность женской части населения. Но это - как-нибудь в другой раз...

А теперь - собственно о скандинавах в целом и исландцах в частности.


Женщины древних германцев и скандинавов издревле обладали изрядными свободами. Хотя безусловно, будучи частью родового общества, они несли подчинённую роль. Всегда и везде они слушались главу семейства: дочь – отца, жена – мужа, сестра – брата...

И всё же скандинавские родовые саги дают нам яркое представление насколько эта аксиома была относительной. Сколько исключений из общих правил имело место! Причём в обе стороны! Ведь по логике ребёнок подчиняется матери – но вот, в «Саге о людях Лососьей Долины » мы видим, как молодой герой попрекает свою мать, что она – вдова – на чужбине шустро выскочила вторично замуж, не спросившись у него , и родила ему брата – и что дескать теперь этому сводному брату нечего претендовать на наследство...

Любопытный пассаж. В том числе и о правах детей в семье. Но о подрастающем поколении будет отдельное исследование. Сейчас же важно оценить отличие прав и возможностей женского населения Северной Европы эпохи викингов от синхронных соседних регионов.

Итак, что же ожидалось от женщины в Скандинавии? Прежде всего, целомудренность, верность и хозяйственность . Эти добродетели взращивались в девочках с раннего возраста. Об этом же писал в отношении всех германцев ещё Корнеллий Тацит:

А упомянутые девы-валькирии в своём земном статусе всегда являются княжескими дочерьми! Напомним, что согласно «Песни о Риге», именно ярлы (и конунги) были обязаны уметь и землёй распорядиться, и оружием владеть, и в играх ведать, и руны знать. Эта прослойка ближе всего к богам. Так что соединение трёх функций по Дюмезилю могло быть свойственно им в полной мере!

Ещё одна возможная причина: наше поднепровское прошлое некоторых скандинавских родов! Совместное проживание в «Державе Германариха» кочевников-алан и германцев-герулов и гепидов должно было отразиться прежде всего в дружинной субкультуре! В эпосе скандинавов и нартском эпосе осетин есть общие места и персонажи! А ведт аланы, как и их предки сарматы как раз такой обычай знали: их знатные девушки не видели себе права выходить замуж, пока не убьют врага!

То есть наши степные амазонки были таковыми лишь временно – как ключ к замужеству. И возможно, что вернувшись в Данию и Гаутланд к седьмому веку, герулы и гепиды на два-три столетия дали эту традицию собственным землякам (туда же любовь к всадничеству и особая стилистика поминальных камней с изображениями – но о них как-нибудь в другой раз).

Косвенно эта идея подтверждается тем же эпосом: земная валькирия обязана быть непорочной. Потеряв девственность, она уже не летает, не воюет, а становится обычным человеком, матерью. Хоть нередко и сохраняет свой губительный валькирический нрав. Тут упомянем и Сигрдриву/Брюнхильд, и Гудрун, и Хильд... Были и другие примеры.

Здесь девственность – залог связи княжны с миром богов.
Однако же, эту черту ценили и люди! То же Тацит в отношении германцев пишет:
«GERMANIA 19 […] Но еще лучше обстоит с этим у тех племен, где берут замуж лишь девственниц и где, дав обет супружеской верности, они окончательно утрачивают надежду на возможность повторного вступления в брак. Так они обретают мужа, одного навеки, как одно у них тело и одна жизнь, дабы впредь они не думали ни о ком, кроме него, дабы вожделели только к нему, дабы любили в нем не столько мужа, сколько супружество »

В связи с этим может возникнуть логичный вопрос, а, дескать, как же хвалёное норманнское многожёнство? Корректно. Всё опять-таки зависело от статуса. И даже такие «ворононравые» люди, как германцы тоже могли иметь разное количество жён.

Когда предложение сделано и принято благосклонно, начинали договариваться о брачных условиях. Жених объявлял, сколько имения назначает будущей жене: это называлось Mundr, Kvanar-mundr , женский дар; он объявлял дар, который назначался отцу ее, что называлось vingaeg, дружеский дар; отец невесты, со своей стороны, назначал сумму приданого, что было для его дочери вознаграждением за потерю прав на отцовское наследство. Это носило название Fylgdh , Hemfylgdh , Hemgaef , Omynd . Дары состояли в золоте, серебре, рабах, скоте и домашней рухляди.

Пока женщины не имели законных прав на наследство, эти дары с приданым составляли собственность жены и выдавались ей по кончине мужа В случае развода она удерживала эту собственность, переходившую, по ее смерти, к ближайшим родным ее. Но если она умирала бездетной, то приданое ее возвращалось к ее ближайшим родичам или наследникам.

Такой договор о дарах и приданом был непременным условием законного брака и, по сходству с торговой сделкой, потому что заключались условия, на каких дочь семейства поступала в собственность мужа, назывался Brudkаир , покупкой невесты.
Договор утверждался в присутствии родных обеих сторон* [* Сага о Ньяле. Сага о Гуннлауге Змеином Языке ]. Потом обручали жениха и невесту и соединяли им руки. В древности при обручении не менялись кольцами; хотя любящие дарили их друг другу, но они еще не считались знаком faestning , или законного обручения, - молоток Тора, положенный на колени невесте, освящал брак.

На невесту надевали покрывало. Это обручение называлось faest , потому что жених, обручаясь с невестой, собственно укреплял ее за собой, faesta saer konu (по-шведски faesta sug qvinnan - обручиться с женщиной, собственно укрепить ее за собой). Сходка же, для этого состоявшаяся, - faestninga staemma . После того он назывался faestimadr , жених (ныне faestman), а девушка - faestikona (faesteqvinna, faestmoe), невеста.
Брак, совершенный без такого faestning , назывался skyndi-bryllup , поспешным, lausa-bryllup , слабым, и считался незаконным. Всякая законная жена должна быть, по старинному выражению, mundikeypt , куплена дарами* [* В том же смысле в Старшей Эдде говорится о Герде, супруге Фрейра, что она giulikeypt, куплена золотом ], или, по словам вестготского закона, maedh mund ok maedh maelae , даром и словом:
это значило, что она была выдана замуж с согласия отца и совета родных по предварительному соглашению.
Она называлась mudgift kona , laghgift kona , adhalkona , брачной, законной женой, а дети ее - adhalkonubarn , законнорожденные, и имели право на одальную собственность.

Девушка, вышедшая замуж без такого обряда, сманенная, похищенная или военнопленная, считалась frula , наложницей, какое бы ни было ее происхождение, и дети, прижитые в таком браке, назывались frilloham , незаконными.
[…]
Норманны с такой строгостью соблюдали предписания нравственности, что до брака не дозволяли никакого короткого обращения между женихом и невестой. Гордые, неиспорченные люди гнушались преступлений против девственной чести, и всякое покушение такого рода со стороны жениха считалось тяжкой обидой не только невесте, но и всей ее родне.

Когда кто провожал невесту к другу или путешествовал с чужой женой, то древний обычай* [См. отрывки песен о Сигурде и Брюнхильд в Старшей Эдде ] требовал, чтобы они, ночуя вместе на одной постели, клали, между собой меч* [Canga Rolfs, Sturhiug Starfs, Tborgrini Prudes и Viglunds saga со многими другими сагами ], в защиту целомудрия, или доску. На этот обычай намекает Эдда и другие саги.
[…]
Случалось, что брак отлагался на многие годы. Время отсрочки определялось при обручении: обыкновенно отлагали на три года, в тех случаях, если невеста была очень молода, или жених мало узнал жизнь, или предстояло ему важное предприятие. В таком случае девушка называлась Heitkona . Если он не являлся по истечении срока, невеста могла выйти за другого. Но обыкновенным следствием была кровопролитная вражда, если жених по возвращении находил, что его невеста помолвлена за другого. Особливо тяжкой обидой считалось нарушение обещания до срока: это требовало кровавой мести.»

Вот тоже показательно: не чувства ранились отменой уговора, а самолюбие и достоинство. Ведь если девушка – первая невеста округи, то её брак со мной это честь мне-родному и хвала. Если же меня бросают – можно предположить что станут судачить люди... Но в целом поединки за руку и сердце дамы были редкостью. И именно в тех случаях когда герой считал задетой свою честь.

К слову сказать, статус вдовы (независимо от возраста и от того жив ли отец и братья) давал право полностью распоряжаться своей жизнью – выйти ли снова замуж и когда, жить ли в родительском доме или у родни покойного мужа... Впрочем, судя по примеру выше, иногда взрослые дети вдовы считали себя вправе выступать её опекунами.

Они должны были взять ее под свою защиту и отвести к супругу (bonde sins ), на супружеское ложе (siang bans ). Их называли дружиной невесты. Под начальством дружки, forvista man , проезжали они, вооруженные, в дом отца невесты и требовали себе мира и безопасности (grud ) от хозяина Он давал им мир, отбирал у них оружие, а седла прятал под замок Дружка вместо жениха принимал приданое невесты (hemfylgdh ).

Попировав в ее доме, дружина отправлялась вместе с ней, отцом ее и близкими родными в дом жениха, где играли свадьбу. Вечером невеста провожалась с торжеством на брачное ложе. На другой день, в вознаграждение за девственность* [* Att husfru sinae hedhrae. Ob virginitatem ], жених делал ей подарок, называвшийся Hindradagsgaef , утренний дар* [* Потому что дарили утром после брачной ночи, Hindradagber ].

С этих пор молодая получала название хозяйки, hausfreja , и связка ключей за поясом означала ее хозяйственные права. Все домашние заботы принадлежали хозяйке; муж обязан был только доставать все нужное для жизни; но его личное участие в хозяйстве считалось не только неприличным для него, но и оскорбляло, по тогдашнему мнению, права супруги.

Это хозяйственное значение женщины называлось lyklarad , заведывание ключами* [* Этому отвечает potestas clavium римлян ], bu-rad , заведывание домом, или rad-innan-stokks , внутреннее управление домом, в отличие от внешнего (rad-utan-stokks ), управления мужчины.

Но тем только и ограничивалась власть домохозяйки. Во всем остальном она зависела от воли и власти мужа. Без его позволения она не могла ни покупать, ни продавать что-нибудь, ни выходить из дома для посещения родных, да и не могла оставаться у них более назначенного мужем срока* [* Сага о Ньяле. В числе советов, которые Hervarar saga заставляет Гауфудра давать его сыну, Хейдреку, находится и этот. «Не позволяй жене часто навещать ее родственников! » ]. Она не имела голоса при замужестве дочерей. Муж мог наказывать ее, как хотел.

Только с христианством появились законы, определявшие наказание за побои женщины; в древности она не пользовалась даже личными правами и в случае совершенного ею преступления отдавалась для наказания мужу, как своему господину: на нем лежала ответственность за ее вины.

Однако ж скандинавы пользовались этой неограниченной властью над женщинами с такой умеренностью, какой нельзя бы и ожидать от их воинственности: в этом участвовало чувство женской красоты в скандинавах, их мягкое и открытое для дружбы сердце; кроме того, походы и общественные обязанности, лежавшие на них, требовали частых, на многие месяцы, отлучек из дома: тогда все заботы о содержании дома лежали на хозяйке, если сыновья были еще малолетние и находились в семействе; она была помощницей мужа, его утешением и подпорой; по решительности, благоразумию и смелости она не уступала мужчинам: все это сообщало ей цену и значение в глазах мужа; он не считал ее рабой, а уважал в ней разумную мать семейства, разделявшую с ним заботы о доме и детях. Да и не по душе ему было домашнее самовластие; сам дух государственного Управления предписывал уважение к личным правам.

Жена, в отсутствие мужа обыкновенно заведовала всеми делами. Она командовала рабами и работниками. Она принимала гостей и решала взять ли кого под защиту. Она могла возглавить оборону усадьбы и даже повести войско на военную операцию! [Сага о Греттире, III ]. Невольно вспоминается негодования римлянина Тацита, узнавшего что некими ситонами (средняя Швеция) управляли женщины [хотя на самом деле речь видимо шла всего лишь о вдовствующей княгине; впрочем, совет старейшин из женщин мог также иметь место – но это необходимо проверять иными источниками].

Помимо хозяйствования женщина в доме была рулевым колесом активности мужчин. Регулярно встречаем в сагах эпизоды, где женщина встревает с дельными советами и подговаривает мужчину к неким действиям. Нередко она подстрекает его постоять за поруганную честь независимо от средств и усилий. То есть жена и мать всегда знали о понятиях родовой чести – но вот такта и тактики им могло не хватать. Оттого и советы их часто были гибельны.

Но вот тут мы сталкиваемся с изюминкой скандинавского обращения мужчин и женщин в доме! Мужчина решительно не мог допустить что бы женщина его поносила или укоряла . Создаётся стойкое впечатление, что они верили в магическую силу женского слова: дескать что женщина начнёт возглашать – то и сбудется.
Думается, здесь нет преувеличения. Ещё древние германцы соглашались со святостью женщин и взаправду наделяли их пророческим даром:

В наибольшей зависимости от мужей находились женщины незнатного рода, с небольшим приданым, и такие, которым нельзя было надеяться на помощь родных. Другие, напротив, столь же знатного происхождения, как и их мужья, и с таким же сильным родством, позволяли себе такой горделивый тон, каким говорила Асгерд своему мужу, исландцу Торкелю. Гневаясь на ее поведение, Торкель не хотел разделять с ней ложе. Она сказала ему, что не станет долее просить его о том; если не признает ее женой и не хочет забыть прошлого, то она призовет свидетелей и объявит развод; тогда ее отец возьмет назад приданое и дары, и она не будет больше стеснять его ложа. Торкель с минуту молчал, потом одумался и возвратил ей права супруги* [* Сага о Гисли ].

Кроме законного развода женщину могли и выкрасть – но обычно это была судьба невесты. А вот насильственная смерть была редкостью. Скандинавы считали ниже своего достоинства убивать женщину.
Впрочем, иные женщины были вынуждены пойти под нож, дабы сопроводить своего мужа в последний путь.
Это своеобразное сати послужило поводом к многочисленным спекуляциям. Обычай сей безусловно нуждается в детальном разъяснении и комментарии но здесь и сейчас вдаваться в такие детали не место. Вообще, самый детальный отчёт о подобном находим у Ибн-Фадлана. Там же про особенности обхождения норманнов с женщинами на чужбине. Это будет темой отдельного поста.
Пока же «позвольте прекратить дозволенные речи».

======================================== ============
Напоследок – несколько ПОЛЕЗНЫХ ССЫЛОК

В нашем, славянском, представлении модницы из Швеции, Норвегии и Дании одеваются не вычурно, а даже сдержанно, в их стиле преобладает минимализм. Так мы считали годами. Но так ли обстоят дела на самом деле?

Мода в современной Скандинавии

Как уже было указано выше, под Скандинавией мы будем подразумевать сразу три страны: Норвегию, Швецию и Данию. У них схожий климат и схожее культурное наследие, а потому и одеваются они схожим образом. На данный момент в модных тенденциях Скандинавии наметилось раздвоение: минимализм и эклектика .
Прежде чем мы перейдем к описанию каждого из этих направлений, напомним о погодных условиях в Скандинавии. Там преимущественно холодно и влажно. Данное климатическое условие послужило причиной того, что и в минималистичном, и в эклектическом стилях преобладает многослойность. Еще один фактор, влияющий на то, во что одеваются скандинавки, это наличие брусчатых дорог. То есть на каблуках здесь особо не выходишь, а значит — нужна удобная обувь. Разве что в крайних случаях они обуют каблуки, в повседневной же жизни преобладает обувь на низком ходу.

Эклектика

Данный стиль подразумевает наличие большого количества принтов. То есть в одном наряде уживаются и цветы, и горошек, и полоска, причем — на всех элементах наряда, аксессуары в том числе.
Девушки любят яркую одежду. Носят ее и летом, и зимой. И это понятно: у них круглый год погода хуже, чем в Южной Европе, а значит — надо себя баловать яркими, теплыми цветами вопреки климату.

Помимо просто сочетания ярких цветов в наряде, скандинавки смело носят такие пестрые вещи, на которые мы бы не решились. Допустим — яркие высокие носки, обувь необычного дизайна, яркое платье с бросающимся в глаза принтом. Для поклонниц эклектики в Скандинавии это очень даже нормально.

Поскольку мы затронули тему платья , продолжим ее. Девушки из Скандинавии любят платья-миди, носят их с обувью на низком ходу, часто — с кроссовками, броггами, лоферами. Плюс — с носками.

Общая любовь всех скандинавок — жакеты . Они их носят в огромном количестве: приталенные, с широкими плечами, длинные, короткие, принтованные и монохромные. По ткани — всегда плотные, а не летящие. Их носят со всеми другими компонентами наряда, будь то длинное принтованное платье, или джинсы, или невысокий каблук.

Еще один вид одежды, которую любят и поклонницы минимализма, и эклектики, это брючный костюм . Вообще, склонность к маскулинности — присуща скандинавкам. Они любят подчеркивать свою женственность контрастом, который создает либо приталенный брючный костюм, либо его аналог оверсайз/утрированный оверсайз. Последний особенно хорош в тандеме со средним каблуком.

Пальто и плащи носят постоянно. По цвету — любят и приглушенные тона, и яркие. Если верх яркий, то и обувь с аксессуарами девушки стараются подобрать пеструю — они не боятся экспериментировать.

Носки — отдельная любовь скандинавок. Если мы и представить себе не можем, куда еще их можно носить, кроме как под кроссовки, то в Скандинавии знают толк в носках. Их носят:

• с туфлями;
• с босоножками;
• с лоферами;
• с кедами.

При этом носки бывают совершенно безумными: с принтом, с люрексом, прозрачные, утепленные, высокие, низкие и т.д.

Если сумки , то обязательно яркие. Даже если весь остальной образ — приглушенный, сумка исправит положение. Она должна быть в цветочек, разноцветной, большой или маленькой — не важно, лишь бы привлекала внимание.

Отличительная особенность скандинавок эклектического стиля — это серьги . Часто девушки носят по одной большой серьге, выставляя ее на всеобщее обозрение, а второе ухо у них прикрыто волосами. Такая массивная серьга отлично впишется в общий маскулинный образ, созданный брючным костюмом.

Минимализм

Девушки, одевающиеся в этом стиле, не желают привлекать к себе особого внимания. Для них главнее — комфорт и теплота. Самый яркий их цвет — молочный , остальные — типичные: черный, белый, серый, темно-синий, коричневый.

Из-за холода девушки одеваются максимально тепло, а это — многослойность . Так, к рубашке они, скорее всего, наденут жакет, пиджак, , обязательно носки, кеды, джинсы, шапку с шарфом и рукавицы.
Причем, если мы говорим о скандинавской многослойности, то она смотрится стильно. Девушки знают, как одеться так, чтобы все вещи между собой “дружили”. Поэтому их выглядывающая из-под джемпера рубашка будет выглядывать ровно настолько, насколько надо, чтобы стиль прочитывался.

Модницы-минималистки обожают свитера , зачастую — натуральные, более дорогие, чтобы по-настоящему согревали, оверсайз — бывает, до колена, укороченные — чтобы с мужской рубашкой носить.

Из брюк любят джинсы . Причем, на зиму берут в основном более яркие — голубые или белые.

Из трикотажа скандинавки предпочитают исключительно плотный дорогой трикотаж — они готовы вкладываться в добротную одежду, которая прослужит им годы. А поскольку вещи в минималистичном стиле не бросаются в глаза, их можно носить вечно; окружающие не обратят внимание на то, что девушка ходит в одном и том же.

Представительницы минималистичного направления в одежде отдают предпочтение кроссовкам и кедам . Главный принцип всех модниц северной Европы — удобство. Если девушке некомфортно в обуви или одежде, пусть вещи даже самые модные, она не будет их носить. То, что нам может показаться странным, несочетаемым, удивительным и даже безвкусным, для скандинавок станет наиболее комфортным и подходящим вариантом.

Кстати, именно в Скандинавии зародилась мода сочетать кроссовки с одеждой кэжуал стиля и платьем. Скажем им за это спасибо! На этом все, в одной из следующих статей расскажем о француженках.

Многое в природе построено на контрастах, причем, как одинаково хороши зима и лето, также трудно судить о красоте женщин с разными типами внешности. Есть свое очарование у представительниц Востока, но и «холодные» девушки со скандинавской внешностью не лишены изюминки. И те, и другие по-своему прекрасны и имеют характерные черты, которые громко заявляют о происхождении своей обладательницы.

Сегодня мы поговорим о женщинах со скандинавским типом внешности и попробуем разобраться почему жительниц северной части Европы принято называть «снежными королевами».

Скандинавский тип внешности – специфические особенности

Голубые глаза и светлые волосы – настоящий дар природы. О таких данных мечтают многие представительницы прекрасной половины. Но дабы получить желаемое им приходится часами просиживать в салонах красоты и тратить баснословные суммы на косметические средства. При этом конечный результат не всегда оправдывает потраченные усилия и средства. То ли дело женщины со скандинавским типом внешности, их природа щедро наградила. «Снежную королеву» выдадут:

• голубые, серые или зеленые глаза;
• светлые волосы: белые, желтоватые, реже золотые с красноватым оттенком;
• невыдающиеся скулы;
• узкий нос и нечетко очерченная линия губ;
• очень тонкая кожа с нежно-розовым оттенком.

Девушки скандинавской внешности, как правило, высокие и стройные, проблема для них не актуальна. Также стоит отметить, что «снежные королевы не любят» палящее солнце. Под действием солнечных лучей их кожа быстро краснеет и обгорает.

Подчеркнуть природное обаяние и красоту, девушкам скандинавской наружности можно с помощью одежды насыщенного голубого, синего и черного оттенка. Не приветствуется буйство красок и в макияже, достаточно сделать один акцент на губы или глаза – и безупречный мейкап готов.

Чтобы иметь более четкое представление, о том, как выглядят представительницы нордической расы, взгляните на фото Мишель Пфайфер или Кэмерон Диаз. Их внешность – это яркий пример типичной скандинавской наружности, со всеми характерными особенностями.

Женщина во времена викингов пользовалась особым уважением и обладала особыми правами. Вряд ли можно говорить о некоей феминизации общества древних скандинавов, хотя многие современные "гендерные" исследователи говорят, что знаменитая скандинавская независимость женщин уходит корнями как раз в эпоху викингов.

Правильность поведения и красота женщины были для викингов особенно приятны, если соединялись со здравым умом, с чувством собственного достоинства и твердым духом. Скандинавы верили, что у мужественных женщин будут такие же дети. Знаменитый конунг Рагнар Лодброг говорил: "Я выбрал для своих сыновей такую мать, которая передала им свое бесстрашие". Во многом внимание мужчин к таким неженским качествам матерей своих будущих детей объяснялось тем, что жители Севера надолго покидали свои усадьбы, отправляясь в дальние походы, и воспитывать будущих воинов приходилось женщинам.

Но и девушки внимательно выбирали себе женихов. Для них было важно, чтобы будущий муж проявил себя на поле брани, доказал свою храбрость и честность в бою. Причем молодость часто считалась недостатком жениха.

Остававшиеся дома и никогда не ходившие в военные походы мужчины, будучи даже богатыми и красивыми, никогда не пользовались у знатных и гордых девиц успехом.

Необходимым условием брака было равенство брачующихся сторон.

Итак, равенство положения, воинская доблесть и высокое звание были желательными, если не необходимыми, условиями брака.

Разница же в положении могла стать причиной развода. Прежде всего таким поводом стремились воспользоваться мужчины знатного рода. В сагах есть много примеров, когда конунг или ярл, влюбившись в знатную женщину, решал развестись со своей женой, не столь высокого происхождения. Очень часто именно происхождение было основной причиной окончательного решения. Так, в сагах рассказывается, что конунг Рагнар Лодброг хотел развестись с Кракой, дочерью норвежского бонда, чтобы жениться на Ингибьёрге, дочери шведского конунга, но, когда Крака открыла ему, что она дочь славного героя, Сигурда Победителя Дракона, и настоящее имя ее Аслауг, Лодброг оставил ее у себя и не поминал больше об Ингибьёрге.

Девушки, имевшие отца и братьев, не могли решить свою судьбу сами. Порядочная дочь всегда предоставляла отцу и старшему брату право выбора себе мужа.

Однако редко когда родичи неволили девиц и в большинстве случаев старались прислушиваться к их мнению. Хозяином в доме и старшим в семье всегда был отец. Его слушались не только дочери, но и сыновья, какими бы знатными воинами они ни были.

Независимыми были только вдовы, не имевшие отцов, и девушки-сироты. Они имели право собственного согласия на брак, и, в соответствии с законами, сын не мог выдавать мать замуж против ее воли. Но даже вторичные браки вдовых дочерей, воротившихся в отеческий дом, если отец их был еще жив, зависели исключительно от него.

Только отец мог выдавать дочь замуж. После его смерти, если у него были наследники, это право переходило к его шестнадцатилетнему сыну, который выдавал замуж также и сестер. Только за неимением сына мать имела право выбирать дочери мужа.

Впрочем, если двадцатилетняя девушка два раза напрасно просила позволения своего опекуна выйти замуж, то могла сама обручиться с третьим женихом, посоветовавшись наперед с кем-нибудь из родных, прилично ли для нее это супружество.

Когда же отцы (или опекуны) принуждали своих дочерей, то ничего хорошего из этого не выходило. Об одном таком случае рассказывается в "Саге о Ньяле". У исландца Хаскульда была дочь Халльгерд Длинноногая. Она отличалась красотой и учтивостью, но нрава была тяжелого и вспыльчивого. Хаскульд не спросил согласия дочери на брак, потому что побыстрее хотел выдать ее замуж за богача Торвальда. Гордая Халльгерд возмутилась, ибо почувствовала себя "выданной за первого встречного". Однако отец был неумолим. Он сказал Халльгерд: "Я не буду менять из-за тебя и твоего глупого честолюбия свои планы. Я решаю, а не ты, раз нет между нами согласия". Халльгерд смирилась и вышла замуж за Торвальда. Однако счастья этот брак новобрачному не принес. Не прошло и полгода, как она смогла сделать так, что Торвальд был убит ее воспитателем.

Жених должен был обратиться к отцу невесты и передать ему предложение. Отправляясь свататься, жених одевался в свое лучшее платье. Свататься никогда не ездили в одиночестве, а только с отцом или ближайшим родственником.

Когда предложение было сделано и принято благосклонно, начинали договариваться о брачных условиях. Жених объявлял, сколько имения назначает будущей жене: это называлось "женским даром". Также он назначал "дружеский дар" (выкуп за жену) будущему тестю, а отец невесты, со своей стороны, выделял дочери приданое, которое было ей вознаграждением за потерю прав на отцовское наследство. Дары и приданое давались золотом, серебром, рабами, домашней утварью и скотом. Усадьба никогда не делилась, и дочери никогда не давался ее "кусок". Делалось это для сохранения в целости и сохранности земельного участка семьи.

"Женский дар" и приданое считались собственностью жены. В случае смерти мужа или развода с ним она была единственной и полноправной хозяйкой этого своего движимого имущества. После смерти женщины дары переходили в собственность мужа и детей, а если женщина умирала бездетной, то ее ближайшим родственникам.

Такой свадебный договор, который назывался "покупкой невесты", аналог современного брачного контракта, по своей сути был настоящей торговой сделкой, потому что по его условиям дочь семейства поступала в собственность мужа. Договор заключался только в присутствии родных с обеих сторон.

После заключения договора переходили к обряду обручения, во время которого соединяли руки жениха и невесты. Знаком совершения помолвки был молот Тора, который клался на колени сидящей невесты, чью голову закрывали покрывалом.

Брак, совершенный без помолвки, назывался поспешным и слабым и считался незаконным. Всякая законная жена должна быть, по старинному выражению, куплена дарами, или, по словам вестготского закона, даром и словом, то есть быть выданной замуж с согласия отца и совета родных по предварительному соглашению. Она называлась брачной и законной женой, а дети ее становились законнорожденными и имели преимущественное право на усадьбу и имущество отца.

Девушка, вышедшая замуж без обряда, сманенная, похищенная или военнопленная, считалась наложницей, каким бы ни было ее происхождение, и дети, прижитые в таком браке, назывались незаконнорожденными.

Добрачные отношения с девицами не приветствовались.

Так, конунг Харальд Прекрасноволосый, воспылав страстью к красивой дочери финна Сваей, пожелал в первую же ночь после знакомства возлечь с ней. Отец строго ответил королю, что тот может получить его дочь только после обмена брачными клятвами. Нарушение этого правила считалось тяжелой обидой не только невесте, но и всем ее родичам.

Если же во время путешествия сопровождавшему жену друга или чужую невесту викингу приходилось спать с ней на одной кровати, то древний обычай требовал, чтобы они клали между собой меч или доску.

Яркий пример такого правила мы находим в "Песне о Сигурде Победителе Дракона" в "Старшей Эдде". Сигурд, чтобы помочь другу жениться на воинственной Брюнхильд, принимает его обличье, на своем волшебном коне преодолевает огненную стену, окружающую жилище невесты, и проводит у Брюнхильд восемь ночей, но ночью на ложе между ними всегда лежал его обнаженный меч, выкованный карликом Регином. Этот же обычай мы находим и во время рыцарства. Так, обнаженный меч лежал на ложе между Тристаном и Изольдой. Историки считают, что средневековый культ Прекрасной Дамы и система рыцарского отношения к женщине возникли под влиянием христианства и прежде всего поклонения Деве Марии – именно из германских обычаев в области брака и семьи. Эти обычаи нашли у скандинавов эпохи викингов наибольшее и полное развитие.

Отец заботился о чести жены, сестры и дочери точно также, как о своей собственной. Девичья честь и целомудрие были не только "лучшим украшением" девушки, но и непременным условием уважения со стороны сограждан и возможности хорошо и удачно выйти замуж.

Даже такой знак внимания со стороны кавалера, как легкий поцелуй, мог быть достаточным основанием, чтобы отец девушки потребовал, в соответствии с законами того времени, взимания с шутника большого штрафа – и это при условии, что поцелуй произошел по взаимному согласию "сторон". Если же поцелуй был сорван юношей против желания девицы, то меры наказания ужесточались. И виновника могли приговорить даже к изгнанию с родины.

В древне шведском законе написано: "Если возьмешь женщину за руку, плати полмарки в случае жалобы ее, если возьмешь за руку – восемь марок, если за плечо – пять, за грудь – целый эйрир". Вот так скандинавы блюли честь своих сестер и дочерей. В законах были прописаны даже наказания за порванное платье или сорванную с головы повязку!

Древние законы Швеции называют падшую девушку женщиной, зависящей от милосердия отца и матери. Родители могли поступить с ней так, как считали нужным: или прощали ее, или лишали прав честной дочери.

В Скандинавии ранние браки не были в обыкновении. Конечно, случалось, что замуж выходили и пятнадцатилетние девушки, однако такие случаи были очень редки. Как мы уже говорили выше, девушки во времена викингов отличались гордостью и разумностью и предпочитали подождать хорошего жениха, даже если ждать приходилось долго.

Как правило, замуж выходили не ранее двадцатилетнего возраста, а женились после достижения двадцати пяти, а чаще всего тридцати лет.

Случалось, что брак откладывался на долгие годы. Время отсрочки определялось при обручении: обыкновенно свадьбу откладывали на три года, в тех случаях, если невеста была очень молода или жених отправлялся в важное путешествие или морской поход. В таком случае девушка считалась названой женой.

Если жених не являлся по истечении оговоренного срока, невеста могла выйти за другого. Однако случалось, что жених задерживался долее определенного времени, невеста выходила замуж, и тут нежданно-негаданно являлся нареченный муж. Смыть оскорбление в таком случае могли либо кровью, либо выплатой виры. Особенно тяжелым оскорбление было, если нареченная жена выходила замуж за другого жениха до окончания отсрочки. В таком случае молодого мужа ждала смерть, если только ему самому не удавалось первому убить нареченного мужа.

Однако за девушкой все-таки оставляли право изменить свое решение. В одном шведском законе позднейшего времени говорится, что если "чувство женщины переменится" после законного обручения, то она обязана возвратить обручальные дары и заплатить 3 марки виры и, сверх того, для восстановления доброго имени жениха должна подтвердить в присутствии двенадцати мужчин, что "она не знает никакого порока или недостатка за женихом и его родней и не знала того во время его сватовства и обручения". Тот же закон имел силу и при нарушении обещания со стороны жениха, но в этом случае дары невесте назад не возвращались. Если законно обрученная невеста три раза в течение года отказывалась выходить замуж за своего жениха, то он собирал родных и брал ее силой, где бы ни нашел, но она считалась законно взятой, а не похищенной.

В те времена, когда похищение девиц и чужих невест принадлежало к числу великих подвигов, поездка обрученной невесты в дом жениха нередко становилась опасной. Поэтому жених обыкновенно посылал за ней вооруженную дружину друзей и родичей. Они должны были взять девушку под свою защиту и отвезти к супругу. Такая дружина называлась дружиной невесты. Возглавлял ее дружка. Когда дружина невесты прибывала в дом ее отца, то первым делом требовала от хозяина гарантий мира и безопасности. После полученных гарантий приехавшие посланцы жениха отдавали хозяину усадьбы оружие и седла, которые запирались в особом помещении. Дружка вместо жениха принимал приданое невесты. После нескольких дней пиршеств дружина невесты вместе с ней, ее отцом и близкими родными ехала в дом жениха, где и справлялась свадьба. Вечером невеста торжественно провожалась на брачное ложе. На другой день, в вознаграждение за девственность, жених делал ей подарок, называвшийся утренний дар.

С этого утра невеста становилась законной женой и хозяйкой усадьбы. Ей передавалась связка ключей от всех строений. Связка всегда находилась у хозяйки, и только она, полновластная правительница в усадьбе, решала все хозяйственные вопросы: в ее ведении были заготовка провианта и приготовление еды, стирка и уборка, починка платья, тканье и вязание. Именно она отдавала приказы служанкам, работникам и рабам.

В древнескандинавском языке были специальные слова, которыми обозначались права и обязанности хозяйки усадьбы: это "заведывание" ключами и домом, или внутреннее управление усадьбой. Существовал еще и особый правовой термин – внешнее управление домом. Но это уже было обязанностью хозяина.

Именно мужчина, хозяин усадьбы, решал вопросы покупок и продаж чего бы то ни было, поездок к родным и на тинги, вопросы замужества дочерей и женитьбы сыновей. Поскольку родовые связи были очень сильны в те далекие времена, то женщина всегда стремилась поддерживать связь со своими родичами и очень часто в спорных вопросах принимала сторону отца и братьев. Поэтому муж старался не особенно часто отпускать жену к отцу. Кроме того, жена без спроса не могла оставаться у своих родных более назначенного мужем срока.

Муж мог наказывать жену так, как хотел. Однако он рисковал, в случае нанесения жене тяжелого оскорбления, столкнуться с ее родичами, у которых было законное право вмешиваться в ее жизнь в случае необходимости. Если у жены были на то серьезные основания, она могла обратиться за помощью к отцу или старшему брату и всегда получала ее. Неверного мужа или мужа, избившего жену, в лучшем случае могли призвать к ответу на тинге, а в худшем – убить.

С женщинами находили постыдным не только драться, но и даже браниться. Оправданием "колотушек" могло служить только беспутство жены.

Женщины во времена викингов умели бороться за свои права и не боялись показаться смешными или нелепыми в глазах окружающих. Так, в "Саге о Ньяле" рассказывается об Унн дочери Мёрда, которая не боялась признаться отцу (а впоследствии вынести дело о разводе на всеобщее обсуждение) в том, что ее муж "не может быть ей мужем, и нет ей от него никакого прока, как от мужчины, хотя во всем прочем он не отличается от других".

Женщины викингов были не только хранительницами очага, но также древних обычаев и традиций, а часто и семейной чести. В сагах есть великое множество примеров, когда именно женщины подстрекали своих мужей отомстить за поруганную честь рода кровью и не брать виру – презренный металл.

Женщины, в случае необходимости, готовы были сами возглавить дружину и вмешаться в "боевые действия", принимая самые неожиданные решения.

Так, в "Саге о Греттире" рассказывается, что однажды хозяева хуторов в Исландии, которые ограбил Греттир, схватили его и решили повесить. Проезжавшая мимо Торбьёрг, хозяйка с Озерного Фьорда, была, как говорит сага, "женщиной недюжинной и большой мудрости". Она решила вмешаться в творившееся, по ее мнению, бесчинство, ибо негоже было "людишкам" без особого рода вешать такого знатного человека, как Греттир, хоть и была бы ему такая казнь "по заслугам". Однако отпустить просто так Греттира она не захотела, а потому потребовала от него клятвы "не бесчинствовать более на Ледовом Фьорде" и "не мстить никому из тех, кто участвовал в нападении" на него. Когда Греттир дал ей такую клятву, тогда Торбьёрг освободила его и пригласила погостить у нее в усадьбе до приезда мужа. Это, как говорит сага, "очень прославило ее по всей округе". Но подобный поступок вовсе не обрадовал ее мужа Вермунда – и он потребовал от жены объяснений. "Я сделала так потому, что было у меня на то много причин, – отвечала ему Торбьёрг. – И первое, что тебе будет больше почета, раз у тебя жена на такое отважилась. Кроме того, Хрефна, родственница Греттира, того бы хотела, чтобы я не допустила убить его. А третье, что и сам он великий герой во многом". Вермунд остался доволен объяснением жены и отвечал ей: "Всем ты мудрая женщина, и прими от меня благодарность".

Женщина пользовалась многими правами в обществе. Она могла унаследовать права вождя общины и при этом могла оставить себе "должность" жреца местного храма.

Так, в одной из саг рассказывается о женщине по имени Стейнвёр, которая была жрицей в храме и содержала его на собственные пожертвования и пожертвования прихожан.

Женщина могла владеть собственностью и управлять ею. Она могла наследовать землю не только после смерти мужа, но и после смерти детей, у которых не было иных близких наследников.

В некоторых областях Скандинавии дочь могла претендовать на наследство родителей наряду с сыновьями. А мужчина мог считаться законным отпрыском королевского рода и претендовать на престол, если королевские предки были у него в роду только по материнской линии.

С женами викинги не только предпочитали не ссориться, но случалось и так, что были среди них "подкаблучники".

В "Саге об Олаве Святом" рассказывается о Торберге сыне Арни, который согласился спрятать в своей усадьбе исландца Стейна сына Скафти против собственной воли, поскольку исландец был объявлен вне закона конунгом Олавом. Однако Торбергу пришлось укрывать преступника только потому, что так захотела его жена Рагнхильд, пригрозив, что если уедет Стейн, с ним уедет и она, и ее сын Эйстейн Тетерев. Укрывательство исландца было поставлено Торбергу в вину не только посторонними людьми, но и ближайшими родичами. А его брат Финн сказал, что "плохо, когда верховодит женщина и когда жена заставляет нарушать верность своему конунгу".

Жены древних скандинавов, как уже стало понятно, отличались суровым характером. Но они умели и любить – любить "до гробовой доски".

Уже стал хрестоматийным пример из "Саги о Ньяле" о верности жены Ньяля Бергторы. Когда сыновей Ньяля пришли сжечь в доме их недруги, то, в соответствии с кодексом чести викингов, самому Ньялю, уже очень пожилому человеку, и его жене было предложено покинуть дом, потому что "могли они погибнуть в огне безвинные". Но Ньяль отказался, потому что, по его словам, был "человеком старым и едва ли смог бы когда-нибудь отомстить за своих сыновей, а жить с позором не хотел". Бергтора же просто сказала, что "была отдана Ньялю молодой и пообещала ему, что будет у них одна судьба", и предпочла сгореть заживо в доме с мужем и своими детьми и внуками.

Не чужда была женщинам тех далеких времен и ревность. Все в той же "Саге о Ньяле", которую считают одной из самых известных, рассказывается об исландце по имени Хрут. Он зимовал со своим кораблем в Норвегии у конунга Харальда Серая Шкура и стал жить с матерью конунга Гуннхильд, которая была известна своим умением колдовать. Когда же Хрут собрался вернуться в Исландию и жениться там, это вызвало у Гунн-хильд вспышку ревности, и на прощание она обняла Хрута и подарила ему золотое обручье, сказав: "Если моя власть над тобой так велика, как я думаю, то ты не будешь иметь утехи в Исландии с девушкой, которая у тебя на уме. А с другими женщинами ты добьешься, чего хочешь". Так оно и вышло. Хрут не смог жить с женой. "Когда он приходит ко мне, – жаловалась она, – плоть его так велика, что он не может иметь утехи со мной, и, хотя мы оба всячески стараемся, ничего не получается". В результате они развелись. Надо сказать, что колдовство Гуннхильд было направленным, а месть необыкновенно изощренной: с другими женщинами, кроме жены, у Хрута все получалось.

Не менее сильной бывала и любовь мужчин.

В "Саге о Гуннлауге Змеином Языке" приводится рассказ о великой любви Гуннлауга и Хельги, которая была обманом выдана замуж за Хравна, который любил ее не меньше Гуннлауга. Он даже пошел на бесчестный поступок и поступил низко, исподтишка нанеся ему смертельную рану лишь потому, что не мог "уступить ему Хелыу Красавицу". После смерти Гуннлауга и Хравна Хельга была отдана отцом замуж за Торкеля, человека богатого и достойного, кроме того, хорошего скальда. Он также очень любил ее и, когда Хельга умерла у него на руках, бросив последний взгляд на подаренный Гуннлаугом плащ, сочинил такую вису:

Умерла сегодня
Добрая жена моя.
На руках у мужа
Богу жизнь вручила.
Без нее в живых мне
Тяжело остаться 30 .

В обществе того времени, как мы уже говорили выше, были разрешены и разводы. Поводом для развода могло быть как недовольство мужа женой, так и наоборот. Однако причины для развода должны были приводиться сторонами очень серьезные.

Если муж отсылал жену домой к ее родным без объяснения причин, то он наносил им смертельную обиду и, кроме того, должен был вернуть приданое жены и обручальные дары, а также все сделанные любым человеком и им самим жене подарки во время брака.

О расторжении брака надо было объявить в присутствии свидетелей у супружеской кровати, потом у главных дверей дома и, наконец, на тинге.

Жена не могла взять с собой при разводе имущество, если совершила преступление или заслужила гнев мужа – например прелюбодеянием. Замужняя женщина, уличенная в этом преступлении, немедленно теряла все свои права и изгонялась из дома в том, в чем была. По предписанию одного закона того времени, "муж должен привести неверную жену к порогу, сорвать с нее плащ и, отрезав у ней половину одежд сзади, вытолкнуть за дверь".

Жены также могли требовать развода. Однако если они покидали дом мужа без достаточной причины, то не могли требовать вернуть им приданое и дары. Мужья могли принудить таких жен вернуться.

В одной саге рассказывается, как Хельги, дочь исландца Торадда, в отсутствие мужа Торгильса ушла от него к отцу, так как ей не нравилось жить с мужем, который был намного старше ее. Когда Торгильс вернулся домой и узнал об отъезде жены, он вооружился и поспешно отправился в усадьбу тестя. Он вошел в дом в полном вооружении и, не говоря ни слова, взял Хельги за руку и увел с собой. Скафти, брат Хельги, хотел было со своими людьми гнаться за ним, как за похитителем сестры, но Торадд сказал ему: "Торгильс взял ему принадлежащее, и потому я запрещаю его преследовать". И Торгильс удержал жену у себя силой. Однажды, когда они сидели на дворе, по двору петух гонялся за курицей и бил ее. Курица отчаянно кудахтала. "Видишь ли эту картинку?" – спросил Торгильс Хельги. "Что ж это значит?" – спросила она. "То же самое может случиться с тобой", – отвечал Торгильс. Тут уж пришлось Хельги умерить свою гордыню, и с тех пор они жили хорошо друг с другом.

Но если муж отказывал жене в необходимом, не заботился о ней и детях, дурно обходился с ней, обижал ее родных или из трусости не хотел помочь им защититься от врагов или исполнить долг чести, то жена имела законные причины искать развода с таким мужем.

В сагах есть много примеров, когда жены разводились с мужьями или угрожали возвратить им ключи, если они не помогали их родным в беде или не защищали честь рода. Бездействие, трусость и невыполнение клятвы почитались ужасным грехом и очень веской причиной для развода.

В "Саге о Хёрде и островитянах" есть рассказ об исландке Торбьёрг, объявившей на тинге, что она погубит всякого, кто убьет ее брата, Хёрда, хотя ее муж, Индриди, принадлежал к числу злейших его врагов.

Хёрд не отличался мягкостью характера и особой добротой к сестре. Он даже хотел сжечь усадьбу Индриди и его самого. Он предложил сестре покинуть дом, но она отказалась, сказав, что навсегда останется с мужем. Когда же островитяне и Хёрд притащили к дому вязанки дров, Индриди и его людям, благодаря вещему сну Торбьёрг и заранее подведенному к дому ручью, удалось погасить огонь. Но Хёрд и тут не успокоился и вместе с другими отвел от дома ручей. Его сестру и ее мужа спасло лишь прибытие подмоги. Однако Торбьёрг по-прежнему продолжала защищать брата и объявила во всеуслышание, что будет за него мстить.

Хёрд вскоре убит был Торстейном Золотая Пуговица. Индриди, который тоже участвовал в той битве, вернулся домой и в присутствии свидетелей рассказал о смерти зятя жене. Торбьёрг узнала, что брата ее убили ударом в спину, когда он был безоружен. Вечером, когда супруги отправились спать, Торбьёрг попыталась зарезать в постели мужа, но тому удалось перехватить нож и при этом сильно поранить руку. Индриди спросил жену, что надо сделать, чтобы она простила его. Торбьёрг потребовала у него головы Торстейна, в противном случае угрожая разводом. На другой день Индриди убил его и принес голову жене. Но Торбьёрг согласилась помириться с мужем и быть ему всегда верной женой еще при одном условии: она пожелала взять к себе в дом жену и детей убитого брата. Муж позволил это, и все хвалили поступок Торбьёрг, говоря, что она честная женщина.

Кроме того, разводиться "без проблем" жёны могли еще и в случае, если супруг обнищал и не мог содержать семью, причинил жене вред или нанес смертельную обиду, а также, если муж вел себя недостойно – например, носил женскую одежду. Кроме того, жена имела право потребовать развода, если после свадьбы муж отказывался передать ей ключи.

Разведенные супруги могли вступать во вторичный брак. Если же смерть расторгала брак, оставшийся в живых супруг имел полную свободу вступать в новый союз. Многоженство не было в обычае, однако не считалось нарушением святости брака, если муж имел много наложниц.

Скандинавы очень любили женщин, и конунги и другие знатные люди часто имели большое количество наложниц. Немецкий епископ Адам Бременский даже с негодованием писал, что шведы в соответствии со своим достатком могли иметь не одну, а несколько жен. Однако историки полагают, что речь шла не о законных супругах, а о наложницах или рабынях.

Девушки-рабыни сопровождали дружины норманнов в походах и торговых поездках. Они не только прислуживали своим господам, но использовались и для любовных утех. Кроме того, их основная ценность заключалась в том, что они были товаром, который можно было продать на Востоке намного выгоднее, чем меха или моржовую кость.

Арабский купец Ибн Фадлан, повстречавший "русов" (свеев) на Волге, писал: "Они прибывают из своей страны и строят на берегу реки большие дома из дерева, и собираются в таком доме по десять или двадцать человек, и у каждого – своя скамья, и с ними девушки – восторг для купцов. И вот один из них сочетается со своей девушкой, а товарищ его смотрит на него. Иногда же соединяются многие из них в таком положении один против другого".

Рожденные от таких связей дети считались незаконными, однако в случае необходимости или по желанию отца могли наследовать его имущество и даже усадьбу. Многих незаконнорожденных детей ждала незавидная участь: по повелению хозяина усадьбы, который часто и был их отцом, их могли утопить или отнести в лес на съедение диким животным.

В одной из саг читаем: "Когда Исландия была еще совсем языческой, существовал такой обычай, что люди, которые были бедны и имели большую семью, уносили своих детей в пустынное место и оставляли там". Такой обычай существовал и в других Скандинавских странах.

Очень часто рабы, относившие детей в лес, выбрав место, близкое к какому-нибудь жилью или большой дороге, клали их между камней или в дуплах деревьях, стараясь сохранить младенцам жизнь – и часто преуспевали в этом, ибо случалось, что такие дети, оставшись в живых, бывали заботливо воспитаны теми, кто находил их.

Детей, как тогда говорили, "бросали", если семья, по причине крайней бедности, не могла прокормить ребенка, если младенец был незаконнорожденным, что могло нанести бесчестье семейству, или мать которого по какой-нибудь причине не была любима отцом, или если их рождению предшествовали вещие сны, предвещавшие несчастья и беды, которые придут в семью с новорожденным.

Так, в "Саге о Гуннлауге Змеином Языке" рассказывается о рождении у Торстейна красавицы-дочери Хельги. Незадолго до ее рождения отцу приснился сон, который, будучи истолкован одним мудрым норвежцем, гласил, что к Хельге будут свататься два знатных человека, будут биться друг с другом из-за нее и оба погибнут в этой битве. Отец принял решение "бросить" девочку, но мать сохранила ей жизнь, тайком отправив к своей родственнице. Предсказание сбылось – и в свое время из-за Хельги действительно сразились двое знатных людей и оба пали в той битве.

Языческий обычай "выноса" детей продержался в Исландии еще некоторое время после официального принятия там христианства альтингом в 1000 году.

В "Саге об Олаве Святом" рассказывается, что "Олав конунг подробно расспрашивал о том, как христианство соблюдается в Исландии. Он считал, что оно там плохо соблюдается, раз законы там разрешают есть конину, выносить детей и делать многое другое, что противоречит христианской вере и что делали язычники".

Однако выносить детей в более поздние времена разрешалось только бедным семьям.

В "Саге о Виги" X века говорится, что во время чрезвычайно жестокой зимы местный священник предложил пожертвовать храму денег, младенцев "вынести", а стариков убить – в силу сложившихся невыносимых обстоятельств жизни и реальной угрозы для сильных членов общества умереть.

После принятия христианства законы всех Скандинавских государств особо "оговорили" системы штрафов за умерщвление ребенка и сам процесс признания ребенка мертвым. Так, в шведском законе "Гуталаг" указывается, что каждая роженица должна заранее указать своим родным, где она собирается рожать. В случае гибели ребенка свидетели должны подтвердить, что он умер своей смертью. А вообще, говорит закон, следует вскармливать каждого ребенка, а "не выбрасывать его".

Новорожденного клали в доме на пол, и никто не смел поднять его до тех пор, пока отец не решал, бросить его или принять в семейство. В последнем случае его поднимали с земли и относили к отцу, который брал его на руки, обливал водой и давал ему имя. Это называлось носить детей к отцу. Само имя служило оберегом, было олицетворенным, значимым и обладало большой силой.

Вспомним хотя бы общеизвестный факт, что русский народ считал непозволительным называть черта его же собственным именем – особенно в определенные дни, – чтобы не накликать беду, чтобы нечистый не услышал и не явился на зов.

Общеизвестно, что имена различных народов являются одной из важных составляющих народного духа и всегда преисполнены глубокого смысла. В древности имя значило столь много и обладало столь великой силой, что назваться именем другого человека значило нанести ему вред. В Древней Руси великие князья, приняв христианское имя после крещения, скрывали его от окружающих, опасаясь ворожбы 31 .

Конечно, кто-то может возразить, что имена русские не имеют ни малейшего отношения к именам древнескандинавским – и будет совершенно не прав, ибо любое имя в любом языке, а уж тем более в столь давние времена, когда люди стремились оградить себя от таинственных и магических сил природы, было олицетворенным и несло в себе определенную информацию, служило оберегом 32 .

В семье древних скандинавов ребенку, прежде всего мальчику-наследнику, старались дать родовое имя чаще всего в честь умершего предка, чтобы новорожденный сразу после появления на свет мог войти в мир рода.

Родовое имя связывало ребенка с историей семьи и передавало эту связь в будущее. Поэтому неудивительно, когда в ребенке начинали видеть родича, в честь которого он назван. В "Саге об Эгиле" говорится: "У Скаллагрима и Беры было очень много детей, но все они вначале умирали. Потом у них родился сын, и его облили водой и назвали Торольвом. Он рано стал высок ростом и очень хорош собой. Все как один говорили, что он очень похож на Торольва сына Квельдульва, по которому он был назван".

В "Саге о Сверрире" Олав Святой называет конунга во сне Магнусом, тем самым как бы принимая в свой род и благословляя, потому что имя Магнус значит "Великий" и "принадлежало" многим знаменитым королям, в том числе сыну и наследнику Олава Святого Магнусу Доброму.

Обливание водой было древним обрядом, во время которого ребенок посвящался богам. С этой минуты на него смотрели, как на вступившего в родство. Убить такое дитя считалось преступлением.

В отсутствие отца, а иногда и при нем, обязанность обливания и назначения имени ребенку принимал на себя другой; для того обыкновенно избирали значительных и богатых людей; так, по крайней мере, было у знатных. Этот обряд полагал начало самым тесным взаимным отношениям между восприемниками и их крестниками и обязывал их к взаимной дружбе и приязни.

Когда у детей прорезывались зубы, отцы обыкновенно делали им подарки – рабов или какие-нибудь драгоценные вещи. Эти подарки назывались зубной скот. До 15 лет дети жили в полной свободе и проводили время с другими своими сверстниками в занятиях, свойственных их возрасту: дочери учились у матерей ткать, шить и другим женским рукоделиям, а сыновья занимались военными упражнениями. Нигде не упоминается в сагах, чтобы отцы жестоко наказывали сыновей, однако в случае сильного гнева они прогоняли их из своих домов.

Детей часто отдавали на воспитание умным и рассудительным друзьям или родичам. Если кто хотел другому оказать свое уважение и приязнь или еще теснее сойтись с ним, то обыкновенно вызывался взять его сына на воспитание и в знак того, что принимал все отцовские обязанности, сажал ребенка к себе на колени, почему взятые на воспитание дети и назывались в старину сидящими на коленях.

Отдавали детей (прежде всего сыновей) на воспитание в дома мудрых людей вдовы и отцы-викинги, которые сами не могли воспитывать сыновей. Если у мальчиков не было родных отцов, воспитатели должны были награждать их имуществом и устраивать их счастье. Так, Ньяль смог "достать" названому сыну не только выгодную невесту, но и должность судьи в Исландии.

Погубить приемыша или причинить ему какой-нибудь вред почиталось низким делом.

ПРИМЕЧАНИЯ

25. Ожерелье Брисингов – знаменитое золотое ожерелье Фрейи, которое подарили ей подземные карлы Брисинги, предупредив, что оно принесет много несчастий асам. С этим ожерельем связано несколько мифов (см. пересказ в приложениях).

26. Тор ездит в колеснице, запряженной двумя козлами.

27. Муж Сив – Тор.

28. Вар – богиня обетов.

29. Пер. С. Свириденко.

30. Пер. M. И. Стеблин-Каменского.

31. Память народная связала определенные черты характера отдельных людей с именами, отметив наиболее яркие их проявления в метких высказываниях. Реестр таких характеристик сохранился в фольклорных произведениях русского народа:

Постоянная дама Варвара
Великое ябедство Елена
Толста да проста Афросинья
Хороший голос Домна
Взглянет – утешит Арина
Обещает не солгать Софья
С поволокой глаза Василиса
Наглая спесь Маримьяна
Песни спеть Дарья
Худое соврать Агафья
Промолвит – накормит Марина
Черные